Жизнь может быть как стрелки направлений на карте. Начиная с момента, когда нам чуть за 20, когда мы начинаем осознавать, кто мы есть, и до последнего вздоха. В любой точке нашего пути мы в силах осознать, что нас окружает, и мы можем соответствующим образом скорректировать свои ориентиры. Или мы можем просто идти в том же направлении, что и в начале жизненного пути.

Однако есть моменты, когда ложные тропы или стихийные бедствия неожиданно выбирают для нас другой путь. Иногда кардинально другой путь. Эта публикация посвящена тому моменту в моей жизни, когда мне пришлось поменять направление после внезапного сердечного приступа, который подтолкнул меня стать в авангарде армии по борьбе с заболеваниями сердца.

Я переехал из Техаса в свой родной штат Огайо, где работал в небольшой технологической фирме и занимался четырьмя или пятью клиентами. Моя работа заключалась в написании кода и работе с организациями, чтобы понять и реализовать свои цифровые цели, легко набегало от 60 до 70 рабочих часов в неделю.

В то же время я пытался вернуть физическую форму, в которой я был еще до Техаса, тренируясь 5 дней в неделю в местном спортзале. В возрасте 46 лет я серьезно занимался с весами и придерживался здорового питания, чтобы подготовиться к предстоящему 50-летнему юбилею.

Все шло отлично. В компании я шел на повышение. Как обычно, ежегодный медосмотр показал, что я в хорошем состоянии. Я становился сильнее и выносливее, потому что почти целый год сосредоточенно занимался в спортзале. Дела шли хорошо, и я думал, что ситуация у меня под контролем.

Как-то утром я проснулся и ощутил небольшой дискомфорт в левой руке и средней части груди. Но я списал это на тренировку накануне вечером, когда я выполнял становую тягу и отжимал штангу от груди. Тем не менее, я не смог избавиться от странного чувства, что что-то было не так.

Казалось, я что-то упускаю, но я никак не мог понять, что именно. Мне хотелось отмасштабировать это ощущение, как если бы это было изображение высокого разрешения на iPhone, которое я мог бы детально рассмотреть, чтобы определить, что я мог пропустить. То странное ощущение никак не проходило. Как я ни старался уговорить себя, что все нормально, меня преследовало ощущение, что что-то было «не так». Тем не менее, через пару часов мне предстояла встреча с клиентом, поэтому я постарался выкинуть все из головы. Я выпил кофе, принял душ, оделся и направился на работу.

Я сел в автомобиль и поехал на первую встречу, тут я заметил, что лоб был влажным от пота. Шел последний день марта, и если вы бывали на Среднем Западе, знаете, что тут в марте бывает так же холодно, как зимой. Мне не было жарко, я ничего тяжелого не делал в тот день, чтобы вспотеть.

И снова у меня возникло то ощущение. В этот момент я понял, случилось что-то серьезное. Поэтому я развернулся и поехал в ближайшее отделение неотложной помощи, где ко мне сразу же прикрепили электроды, чтобы сделать ЭКГ. Несмотря на то, что артериальное давление било все рекорды, в первый раз ЭКГ была абсолютно нормальной.

Поэтому меня оставили под наблюдением на следующие 12 часов. Один из диагностических инструментов, используемых медицинскими работниками, чтобы определить, испытывает ли сердце нагрузку, это ферментный анализ, который называют анализ на тропонин. В первом анализе из трех все было в норме. А вот во втором уже нет. В этот момент все, кроме меня, уже понимали, тут что-то не так.

Сначала врач хотел дать мне направление на ядерный стресс-тест на следующее утро, чтобы найти причины закупорки, но, тщательного изучив артерии сердца, он направил меня непосредственно в катетеризационную лабораторию на процедуру стентирования. Они обнаружили серьезную закупорку в левой передней нисходящей артерии (LAD) в так называемом «вдовьем» разделе. После операции я позвонил родителям, супруге и лучшим друзьям, которые ожидали, когда же меня выкатят на кресле на встречу со всеми. Все прошло очень быстро, и я даже не заметил, как оказался в реабилитационном центре.

Начало долгого пути

В течение следующей недели я узнал, что та операция в больнице — лишь начало длительного процесса. А вот то, что было со мной дальше, часто остается вне поля зрения:

При инфаркте миокарда нередко развивается тяжелая депрессия и тревожность. Согласно данным Британского фонда по борьбе с сердечными заболеваниями 15 процентов выживших после инфаркта миокарда испытывают серьезную депрессию в первые несколько недель после события, в то время как у других 25 процентов наблюдаются более легкие симптомы депрессии или тревожности.

Мне никогда не приходилось справляться с какими-либо из этих симптомов до того, как это произошло со мной, однако через несколько дней я потерял сон. Мозг работал на пределе. Казалось, мне дали гранату с выдернутой чекой и заставили носить ее в нагрудном кармане, и я даже не догадывался, когда она рванет.

Я разговаривал с тетушкой, чей муж давно боролся с раком, и она поделилась одним из приемов, как справляться со стрессом. Она посоветовала мне ставать перед зеркалом каждое утро до того, как я оденусь. Обнаженным. Не бритым и не причесанным. Сонным.

«Повторяй себе: У меня был инфаркт миокарда», — велела она.

«Каждый день?», — спросил я.

«Да, каждый день».

Работа с депрессией и тревожностью

Через несколько месяцев, когда ситуация стала просто невыносимой эмоционально, я нанял специалиста. Он сказал, что тетушка дала мне лучшую рекомендацию, поскольку таким образом я быстрее встал на «путь проработки горя к основной цели принятия» ситуации. Он также научил меня одной технике, которой я сначала сопротивлялся, потому что мне не нравилось, что там надо было прикасаться и обниматься. (Мне казалось, что это не по-мужски).

Да, я был «тем самым парнем». Закрыться. Я могу самостоятельно решить все проблемы. Мне никто не нужен. Ну, вы поняли.

Терапевт советовал представить паническую атаку в образе человека, которому я не безразличен. В свою очередь мне нужно было убедить его, что со мной все в порядке, поблагодарить за заботу и попросить прийти попозже. Как я уже узнал позже, это был прием, чтобы применять тревожность в качестве инструмента для сохранения бдительности, но не позволить тревоге утянуть меня на дно. Мне потребовался не один год практики, но я наконец-то избавился от этого груза и принял ситуацию.

Правда, не проходит и дня (прошло уже примерно пять лет с того момента), чтобы я не думал о гранате в нагрудном кармане. Я полагаю, именно поэтому я начинал бегать вместо того, чтобы заниматься с тяжестями, как раньше. Бег позволял мне очистить разум.

В книге по медитации, которую я прочитал, это называлось «конь-ветер». Я думаю, что идея идет из сравнения с дикой лошадью, которая полна энергии, просто взбрыкивает, бежит и взбрыкивает, и еще, и еще, несется без раздумий, пока не выдохнется окончательно. После этого наш разум опустошен и тут на первое место выходит тело, которому надо прийти в себя и отдышаться.

Первые три года после инфаркта я бегал по тропам возле дома у реки. Я рыдал практически каждый раз, по мере того как увеличивал продолжительность тренировки. Когда дистанция перевалила за 20 миль, я почувствовал, что стал сильнее и более тренированным. Я наблюдал смену сезона. Я бегал без рубашки под теплым летним дождем. Мне безумно нравилось это ощущение. Я видел много восходов и закатов. Я убил пять пар беговых кроссовок (и, чтобы вы понимали, я пробежал около 1500 миль). Тем не менее, я обнаружил, что независимо от того, насколько далеко я убегал, я не мог убежать от своих постоянных спутников: тревожности и депрессии.

По результатам ежегодных кардиологических проверок все у меня было замечательно. Я строго принимал лекарственные препараты, назначенные кардиологом. Я следил за уровнем артериального давления и уровнем холестерина. Я придерживался диеты, хотя порой и позволял себе полакомиться теми блюдами, которые мне нравятся. Я работал над снижением уровня стресса. Для меня все эти составляющие были частью единого целого, если рассматривать здоровье как набор аспектов.

Я решил подняться на гору Маунт Худ в Портленде, штат Орегон, с моим лучшим другом, до пика под названием Точка МакНейла. Для меня это было невероятно важно.

Прежде чем решиться на что-то подобное, лучше сначала проконсультироваться с врачом. Я так и сделал, в результате врач дал добро. Меня больше всего беспокоило, что нам придется взбираться по одной стороне горы. Телефон там не ловит, нет сигнала. Экстренных служб нет. Скорой помощи нет. Только я, мой друг и гора.

Забавно, но я перестал беспокоиться. Так же, как и во время бега. Да, мы страдали от одышки из-за перепада высоты (ну и еще из-за того, что нам пришлось протопать 18 миль в тот день, когда мы заблудились). Но тот момент, когда я сидел на вершине хребта у каменного сооружения и слушал ветер, дующий над горным склоном, стал началом дороги длиной в пять лет, к тому, чтобы постоянно ходить на прогулки и в походы.

Теперь я отправляюсь в походы с ночевкой в отдаленные районы примерно два раза в месяц. Я уже побывал в Смокис, Долли Содс, 100 миль за шесть дней через Олимпийские горы, от Большого Южного Форка до водопада Яу, в районе Камберлендского водопада и во многих других местах. Эти поездки — способ заставить себя сделать выбор жить в страхе перед гранатой в нагрудном кармане или вместо этого отложить ее и вдохнуть свежий горный воздух, напоенный ароматом сосны.

Я чувствую тепло солнца на груди и испытываю огромную благодарность за такой невероятный опыт, вместо того, чтобы погрузиться во тьму собственного разума.

Выбирайте жизнь, а не страх

Сегодня я гораздо больше знаю о болезнях артерий сердца, тем не менее, я все равно не знаю, где встречу очередное препятствие. Тем не менее, я чувствую, что, преодолевая трудности, я стал лучше. Раньше, до инфаркта, мне было трудно говорить о чувствах с людьми, сейчас я немного более открыт и меньше боюсь обращаться за помощью, когда мне нужна эмоциональная поддержка. Я не держу все в себе, ну или, по крайней мере, я не держу все в себе подолгу, как делал раньше. Теперь я могу и заплакать, и засмеяться, если мне хочется. Я не чувствую ни безнадежности, ни страха. Не думаю, что кто-то должен вообще такие эмоции испытывать.

Хотя страх и естественное чувство, даже полезное порой, в итоге мы выбираем, определяет ли нас наш страх. Точно так же это наш выбор, наслаждаться жизнью, наслаждаться каждой минутой с каждым вздохом. Независимо от физических способностей или развития болезни, воспоминания, которые мы создаем, чувство радости и любовь, которую мы разделяем, все так или иначе резонирует вокруг нас. Так же, как ветер эхом разносится по лугам и соснам на улице.

Планирование будущего

Близится новый год и теперь я планирую продолжать делать то, что мне нравится больше всего. Работать на интересной работе. Поддерживать значимых людей в моей жизни. Раскрывать окружающим свои мысли и чувства. Проводить максимум времени на природе, исследовать поля, леса и ручьи, и где бы я ни находился, с улыбкой и смехом.

Я надеюсь поделиться своими историями в будущем с теми, кому пригодится любой из аспектов моего опыта. Я учился жить с болезнью сердца, я должен был управлять своим здоровьем, уравновешивая новый набор правил с их выполнением, как владелец и оператор тела, перенесшего сердечный приступ.

В заключение хотел бы поделиться одной из фраз, которая всегда вызывают у меня улыбку, когда в походе становится все труднее. Она многое значит для меня. Не стоит сосредоточиваться на том, что вы чувствуете себя жертвой болезни, взгляните на нее по-новому, болезнь всего лишь немного меняет наш жизненный курс, но не определяет, кто вы есть на самом деле.

«Вперед!»

NPS-EE-NP-00005 Август 2020 г.